Возвращение из рая - Страница 116

116

Браток с фальшивым удивлением оглядел свои передние лапы, перепачканные влажной землей.

— Во, бля!.. Точняк, Шеф! И откуда это на мне, интересно, да?!.

— Отряхни лапы! Артист сраный... — рявкнул я на него. — А то мы не знаем «откуда»!!!

Браток попятился, отряхнул передние лапы, вытер их о губчатый коврик перед входом в гостиную и сел в дверях. И замер, как памятник самому себе.

— Ну слушайте, — сказал Пит и поднял стакан с виски двумя забинтованными руками. — Завтра с утра будет готов официальный документ Лос-Анджелес полис департмент о легализации автора и непосредственного участника последней антитеррористической операции с освобождением заложника. Документ на право проживания в Лос-Анджелесе южнокалифорнийского Горного Льва (он же — Пум или Кугуар, — как вам больше нравится!..), нашего друга и партнера — мистера Братка! В отеле уже все улажено, завтра я извещу об этом и «Парамаунт»!..

— Это он про что, Шеф? — так ничего и не поняв, несмотря на мой перевод, спросил меня Браток. — Это как?..

— Ну, это вроде как если бы ты получил американский паспорт, — сказал ему Тимур. — Или официальный «вид на жительство».

— А на хуя мне это, Шеф? — открытым текстом спросил меня Браток.

— Чтобы никто не мог тебя пристрелить по запарке! — попытался я объяснить Братку его основное преимущество перед Кугуарами, у которых такого документа не будет.

А сам подумал, что легализация Братка — полнейший идиотизм. И нужна она ему, как рыбе — зонтик. Во-первых, при существующем и уже сложившемся положении — отстреливать всех Кугуаров, появившихся в черте Большого Лос-Анджелеса, — Браток может просто не успеть показать свою «грин-карту»... А во-вторых, его хоть в Русскую Государственную Думу, хоть в конгресс Соединенных Штатов выбери от какой-нибудь Пумско-Кугуарской партии, он как был Братком-Бандитом, так им и останется: и Индюков будет приворовывать, и домашними Козами закусывать, и Собачками не брезговать. И в Думе, и в конгрессе таких примеров — пруд пруди...

—...а чтобы любой полицейский мог бы отличить нашего Братка от обычного Пума, спустившегося с гор, нашему Братку уже завтра сделают такой же электронный ошейник, как у его Шефа — Мартына, только в соответствии с его размерами. Этот ошейник будет служить Братку и удостоверением личности, и визитной карточкой! — на пафосной ноте закончил свою тронную речь Пит Морено и поднял стакан с виски в честь Братка.

Надо отдать должное Братку — он понял все, что сказал Пит. Мне даже не пришлось переводить на Животный. Понял и отреагировал так, как и должен был отреагировать нормальный, не отягощенный образованием и интеллигентностью, свободный Пум.

— А ху-ху не хо-хо? — спросил нас всех Браток. — Да чтоб я, бля, эту хреновину на себя напялил?! Да вы чё?! С крыши ёбну... Извиняюсь, — упали?! Может, вы меня еще и на поводок пристегнете?! Ну уж хуюшки вам! Пусть лучше пристрелят... В гробу и в белых тапочках видал я ваши ошейники, ясно вам?! Ишь, нашли фраера!.. Переведите им, Шеф. И как можно точнее!

— О’кей! — сказал я и посмотрел на Тимура и Боба, которые по-Животному секли так, что преподавать могли бы этот язык. Но я знал, что они меня не продадут.

Они, как и я, СЕГОДНЯ ни за что не испортят настроения Питу Морено. Они, как и я, ни под каким видом не лишат Пита того кайфа, который он словил, в полночь договариваясь с руководством L.A.P.D. о легализации Братка...

И тогда я сказал:

— Пит! Браток искренне благодарен лично лейтенанту Морено и всему Лос-Анджелес полис департмент за такую высокую честь, и в будущем, говорит Браток, он охотно воспользуется этим замечательным ошейником. Однако, на время пребывания в Калифорнии Джека Пински, Тима Истлейка и вашего покорного слуги (очень давно хотел воткнуть это роскошное выражение!..), ему кажется, что острой необходимости в этом ошейнике пока нету. Все это время он обязуется постоянно контактировать только с Бобом, Джеком, самим Питом, Наташей, Тимом и мной, а это, как он считает, уже залог его безопасности и признания его гордых Животных прав!

И я даванул косяка на Джека Пински, потому что кончиками усов почувствовал явное недоверие Джека к моему «переводу».

— Ну, Кыся!.. Ты даешь!!! — по-русски восхитился Тимур.

А Боб сказал мне по-китайски:

— Мартын, если бы Президент спросил моего совета — кого порекомендовать на высший дипломатический пост в правительстве Соединенных Штатов, я не задумываясь назвал бы твое имя!

И уже по-английски попросил Джека:

— Джек! А не нарушить ли мне нашу вековую семейную традицию? И не выпить ли мне вместе с вами за здоровье мистера Братка и за его Шефа — потрясающего мистера Мартына-Кысю Плоткина-Истлейк фон Тифенбаха... Налейте мне, Джек. Ваше здоровье, леди и джентльмены!..

* * *

Через пару дней после моего вынужденного суточного перерыва в работе над фильмом «Суперкот», когда снова начались суровые кинематографические будни, разразился небольшой скандальчик.

Весь сыр-бор разгорелся перед съемкой одной из сцен, назовем ее условно — «Приход Детектива (Рэй Уоттен) к бедной русской девушке Глаше (Нэнси Паркер) и ее любимому Котику Мише (М.-К. Плоткин-Истлейк фон Тифенбах)». В декорации, изображающей маленькую скромненькую квартирку на берегу океана, где за окнами по Променаду должна была бы просматриваться «шикарная калифорнийская жизнь», в этой квартирке — все «русское»! Полотенца с петухами, матрешки, в углу — икона, под ней — горящая лампадка, на столе — старинный самовар, большая хрустальная ваза со льдом, а в ней — открытая двухкилограммовая синяя металлическая банка с черной зернистой икрой. Причем банка развернута к камере так, чтобы можно было увидеть, что икра — русская! Ну и само собой — бутылка «Столичной». По исконно-посконному «русскому обычаю», Глаша и Детектив пьют водку из больших стаканов мелкими глоточками, а икру едят прямо из банки исключительно деревянными ложками с хохломской росписью!..

116